Шторм на море
Конечно же, на следующий день мы посетили Колвицкие тундры – благо, они были у нас под боком. На склонах здесь, в приморском микроклимате, голубика была совсем зрелая и очень сладкая. В заболоченных впадинах нас встречали россыпи спелой морошки. А белые ягельные ковры сухой горной тундры на вершинах, открывающиеся сверху виды на многочисленные острова средь безветренной глади моря и далёкие просторы снова дарили ощущение полёта. Два дня почти безветрия немного настораживали, и Олег, опасающийся длинных морских переходов, вечером изрёк: «Надо бежать с этого чёртового моря, пока ветра нет». И приказал седлать коней, то бишь собирать лагерь и грузиться. Было 8 часов вечера. До поезда оставалось ещё три ночи и три дня. Вовка – самый большой из нас Морской Волк – стал уговаривать Олега не спешить, ведь времени ещё навалом. Но Олег был непреклонен. Да и вправду, обычно ночью дует меньше. Однако сегодня весь день не дуло, а предыдущую ночь был ветер. Но как тут угадаешь…
По плану мы должны были за ночь пересечь Кандалакшский залив. Доплыть сначала до небольших островов, перекусить на них, долго не задерживаясь (они же заповедные). И потом дойти до противоположного берега залива. Итого 4 км до мыса, что на выходе из Колвицкой губы, затем около 8 км открытого моря до островов и потом каких-то 5–6 км до коренного Карельского берега. И мы поплыли. В спину дул легчайший ветерок. Мой матросик, чтобы не грести, пересел на парусный катамаран. В переднем очке теперь у меня стояла канистра с водой. Я легко догоняла парусник, держась у него в кильватере. Но вот мы миновали мыс Дмитриева, где передохнули и оделись потеплее. Солнце скрылось за горой, начало темнеть, и мы отчалили в открытое море. Ветер незаметно стал крепчать. Я уже не могла держаться в кильватере, катамаран легко ускользнул от меня. Давыдовы, один раз попавшие в большую волну на озере, так отчаянно гребли на «Таймене», что вскоре вырвались далеко вперёд. Флегматичный Вовка с сыном сначала слегка отстали от меня, но вскоре обогнали. Катамаран с Волковыми тоже был впереди. Ваня смог сделать один галс, чтобы подойти ко мне, но было очевидно, что ещё раз вернуться он уже не сможет – ветер крепчал.
– Выгружай Серёжку с Лизой, а потом посматривай за мной, – крикнула я Ване напоследок. Одной было страшновато. Волна нарастала, но барашков пока не было. Я радовалась, что в носу судна у меня небольшой груз, нос сильно не закидывает на волнах, что Серёжка на катамаране. Вскоре я почувствовала, что грести даже немного боком к волне тяжело, всё время надо выправлять нос, затрачивая лишние силы. Наметила себе цель на другом острове, который был, как мне казалось, ближе, и к которому как раз и гнала волна. До него было ещё километра 3–4. Все наши 5 экипажей разбросало по сторонам где-то левее. Белый парус я видела всё время, и это вселяло надежду: раз Ваня не спускает его, значит волна не такая уж и большая. А ведь перевернуться на узком парусном катамаране очень даже легко. (Позже я узнала, что Ваня просто не смог снять парус и готовился в крайнем случае рубить ванты.) Сначала, когда белых гребешков на волнах прибавилось, я думала о том, что после переворота можно долго болтаться в холодной воде. Не дай Бог, заболею перед соревнованиями (через две недели я должна была выступать в Финляндии на чемпионате Европы по рогейну – суточному спортивному ориентированию). Нельзя! А в какой-то момент, когда проваливаний в «бочки» между волнами стало больше, я вдруг с ужасом подумала о том, что могу вообще не попасть на соревнования. Ну уж нет! Отбросив страх, я стала считать гребки. До берега насчитала 1,5 тысячи пар. Всё обошлось, сил хватило, и я десантировалась в уютной бухте северной оконечности острова Большой Гальмук. Огромные буквы «КАНДАЛАКШСКИЙ ЗАПОВЕДНИК», окаймляющие берег, меня не смутили. Земля! Я пошла по наветренному берегу и на другом конце острова разыскала наших! Экипажи парусника, катамарана Олега и КНБ-шка, изменив курс, тоже высадились на этом острове, живые и невредимые. Как рассказала мне Галка, жена Олега, в какой-то момент их сын Ваня вдруг сказал: «Всё! Хватит! Я больше не хочу! Остановите!». «Ваня, до берега ещё нужно добраться, – стал спокойно разъяснять ему Олег, – если хочешь быстрее, бери весло и греби». После этого Ваня активно грёб без перерыва. Антошка, сын Вовки, радостно показывал мне промоченные насквозь рукава куртки: «Вот как я грёб!». Мы перенесли мою байдарку под ветер и договорились встретиться у следующего, лежащего южнее острова.
Там мы надеялись найти пропавших Давыдовых. В проливе, казавшемся после злых волн открытого моря спокойным, пологая волна была тоже высокой. Мы встали на стоянку, и Олег побежал искать ребят. Вернулся, когда мы уже приготовили еду и поставили палатки. Давыдовых не было. Уже рассвело. Ветер не стихал. «Ну не могли они стать боком к волне! – переживал Олег. – Они могли только тут высадиться!» Иван предлагал осмотреть литораль в поисках обломков, и они с Олегом снова пошли на поиски. Красная заря была зловещей. На вершинах Колвицких тундр плотным покрывалом лежал то ли туман, то ли низкая облачность. Погода могла ещё больше ухудшиться. Пресной воды у нас оставалось на две готовки. Олег пришёл мрачнее тучи и молча залез в палатку. Никаких следов они не нашли. Часа на три мы всё-таки отключились. В 9 часов утра, позавтракав, стали ждать уменьшения ветра. Он стихал! Мы решили про плыть к Кандалакшскому берегу. В проливе познакомились с течениями, возникающими в прилив и отлив. С виду волны почти нет, а попадаешь в полосу течения – и там встречаешь высокую, но пологую волну. Но у острова море успокоилось. Тут навстречу нам прикатила моторка с егерями, они грозили штрафом за нахождение в заповеднике. Однако мы были на воде и придраться к нам егеря не могли. «Ночью в шторм что-то не видно вас было», – подумала я. А ведь наш костёр на берегу горел ярко. На коренном берегу первые встречные отдыхающие мужики сразу предложили помощь. На своей надувной моторке они повезли Олега на поиски ребят и через час пропавшие были найдены! Боясь причалить на каменной гряде наветренного берега, они унеслись в пролив. Обернувшись и никого не увидев, Лёша уже думал о самом ужасном. Причалив на следующем островке, они немного передохнули и погребли дальше, к коренному берегу, прочь от страшного моря. Волна здесь была положе, но ещё достаточно высокая, дочку их даже укачало. После обеда море успокоилось, и лишь пологая зыбь, да полчища огромных медуз, парящих в верхних слоях воды, напоминали о ночном шторме.